БОГАЧИ — СУМАСБРОДЫ
По правде говоря, миллиардерам хотелось бы, чтобы о них помалкивали. Больше всего они жаждут наслаждаться своим богатством «на швейцарский лад», в глубине своих сейфов, подобно мышам, затаившимся в дырочках сыра. А это дело нелегкое, вернее сказать невозможное. Стоит человеку перешагнуть определенный порог благосостояния и ему уже не избежать назойливого любопытства журналистов. Истинные набобы владеют, по сути дела, всем-кроме собственного лица и личной жизни, ибо то и другое является необходимым сырьем для массовой прессы и принадлежит ей по праву. Известность — это неизбежная оборотная сторона богатства.
Одно с другим сосуществует как две стороны золотой монеты. Никто не может наслаждаться одним, не испытывая тягостных неудобств, которые влечет за собой другое. Иное положение было бы равносильно тому, что, купив масло,пытаться вернуть уплаченные за него деньги.
Скрытые камеры
Если вы, на свою беду, станете в один прекрасный день миллиардером от чего упаси вас Боже!-то имейте в виду, вам уже не знать ни минуты покоя. Вам придется постоянно приглядывать за прессой, и вы неизбежно должны будете окружить себя сворой адвокатов, злобных как цепные псы, которые станут вынюхивать клеветников и таскать по судам разносчиков лживых сплетен. Уж не говоря о специалистах по скандальным сенсациям, которые вечно будут бегать за вами по пятам, вынуждая вас использовать разнообразнейшие индейские хитрости, чтобы скрыться от посторонних взглядов. Эти газетные писаки залезут на вашу крышу, спрячутся в листве деревьев, схоронятся под решетками, и так без конца.
Каждое мгновение на вас, того и гляди, будет наставлен беспощадный глаз их камер. Самые интимные минуты вашей жизни будут для них хлебом насущным, и вряд ли вы сумеете укрыться от них, как ни старайтесь. Они окажутся рядом, откуда ни возьмись, чтобы «наколоть» вас на месте происшествия; понадобится ли вам срочно удалиться по нужде в укромный утолок, назначите ли вы сверхлюбовное и отнюдь не законное свидание или же выпьете лишку за обедом-все это будет для них отличным поводом, чтоб обстрелять вас своей фотоаппаратурой. Джекки Кеннеди все это познала на собственном опыте.
Как-то раз она услышала знакомый ей щелчок за хорошо охраняемой оградой своего личного пляжа и одним прыжком, как отпущенная пружина, ринулась к купальной кабине. Куда там! На следующий же день ее обнаженное тело украсило собой первую полосу иллюстрированных журналов всего мира. Попка бывшей президентши решительно попала в беду! Ее прямо рвали из рук! На свое счастье, героиня этого происшествия уже не была первой леди пуританской Америки. Иначе даже трудно вообразить, какие это повлекло бы за собой дипломатические последствия.
Мания преследования на информационной почве
Как посмотришь на столь драматические эпизоды,сразу поймешь, что эта постоянная фотоугроза может повлечь за собой манию преследования, и поэтому немало миллиардеров втайне мечтают о среднем уровне жизни, когда они-наконец-то!-станут похожи на обычных людей. А некоторым случалось и сломаться. Тому пример Говард Хьюз, который внезапно исчез из обращения, наподобие шотландского призрака,-и это исчезновение настолько удалось ему, что иные писатели «ревизионисты» когда-нибудь, возможно, зададутся вопросом: а не был ли он просто легендой?
Что касается Али Хана, тот время от времени охотился на своих преследовартелей. Вырвавшись из объятий очередной любовницы, он геройски пускался в погоню по переулкам Сен-Тропеза, хватал виновных за шиворот, вырывал у них из рук камеры, которые в ярости топтал ногами. После чего, разумеется, возмещал ущерб. Для проныр-газетчиков Лазурного берега это было легчайшим способом заполучить новенькую аппаратуру! После первого испуга они приходили в восторг от пережитого приключения, а поставщики светских новостей, дивясь такой ярыги миллиардера, спешили поделиться своим удивлением с окружающими.
Мечта о скромном образе жизни
Кристина Онассис, которой, наконец, наскучили вспышки камер капиталистической прессы, ударилась в другую крайность. Она с ходу распрощалась со сверкающими яхтами отца, с его роскошными виллами на Эгейском море, с ведрами икры, входившими в ее постоянное меню. И все это ради того, чтобы выйти замуж за советского подданного. У него были ласковые глаза и славянское очарование, но за душой-ни копейки. Тем не менее, решив, что не в деньгах счастье, она поселилась с ним в двухкомнатной квартирке новостройки на окраине Москвы. В те времена «гласности» еще не было, и фотокамеры имелись только у шпиков КГБ. Теперь она могла надеяться, что ее оставят в покое. Но, к сожалению, она рассорилась со свекровью, которая жила в этой же квартирке. Расстроенная до глубины души, Кристина положила конец этому пролетарскому роману и приняла решение вернуться на свою яхту. Марксизм-ленинизм оказался на деле далеко не столь привлекательным, как тогда уверяли.
Миллиарды играют свою роль
Это мимолетные или устойчивые проявления слабости духа вовсе не означают, что решающий чертой данной породы людей является слабохарактерность. Миллиардеры, в большинстве своем, отлично справляются с условиями, в которые их поставила жизнь. 
Миллиардерам, так или иначе, удается приноровиться к рекламе, и она поневоле становится частью их существования. Иные это проделывают даже весьма лихо. Они принимают все условия игры, выставляют себя напоказ и играют роль этакого оригинала, подчас даже симпатичного шута. К числу таких личностей относится Марсель Дассо. Он целиком и полностью принимал все неудобства, которые приносило ему огромное богатство, и сохранял на устах неизменную улыбку. Изображая «французскую глубинку», он прославился не столько своими грозными бомбардировщиками, сколько неподражаемыми статьями в «Коммерческом кафе», которые, к великому огорчению газетных сплетников, считавших подобное занятие своей собственной привилегией, давали ему возможность самому рисовать собственный портрет.
Трубы славы
Что касается Бернара Тапи, то у него забота по созданию собственного имиджа превратилась в своеобразный «информ-стриптиз». Он стал «неизбежным» человеком. Куда ни пойди, всюду натолкнешься на этого господина Всеумейку. Он берется решительно за все, хотя далеко не всегда одинаково удачно. Его художественные вкусы столь же неопределенны, как и его политические взгляды, рассуждения о футболе так же бессмысленны, как его телевизионные выступления, и право же, можно стать расистом, когда послушаешь, как он горячо ратует за иммигрантов.
Но он с такой неколебимой уверенностью высказывается обо всем, чего совершенно не знает, что, в конце концов, приобрел ореол человека, сведущего во всех областях, а это успокаивает финансистов и даже может в один прекрасный день обеспечить ему кресло президента республики. Никто не умеет использовать средства массовой информации так, как он. Это уже, можно сказать, граничит с гениальностью и дает ему возможность грести деньги лопатой, не вызывая ни у кого возражений. Трубы славы причиняют миллиардерам не одни только неприятности. Они могут также оказывать весомую помощь в делах коммерческих. И Бернару Тапи это ясно как никому другому.
Крупные деятели, играющие по мелочи
Впрочем, у многих набобов оригинальность вовсе не является искусственной. Напротив-она, так сказать, представляет собой врожденную особенность характера. К этой своеобразной породе можно отнести «красных» или «розовых», миллиардеров, которые пышным цветом расцвели во Франции с тех пор, как у власти оказались левые. Чем грубее блеф, тем лучше он удается. Это правило находит постоянное подтверждение в цивилизации, где господствуют средства массовой информации. Никто не возмущается, никто не разоблачает лицемерия людей, которые провозглашают свои социалистические убеждения, будучи в то же время баловнями той самой экономической системы, разрушение которой они сулят.
Все это вызывает только улыбку. «Хватает же нахальства у людей!-восхищенно поговаривает добрый народ.-Сколько же дурачья попадает к ним в ловушку?» Но, в конечном итоге, «в ловушку» попадают все и каждый-уж больно хорошо играют свою роль эти герои.
Став мультимиллиардером благодаря Хрущевым, брежневым и прочим гуманистам такого же склада, весьма коммунистически настроенный Думенг превосходно умел всем внушить, что он, несмотря на все свои миллиарды, по-прежнему считает себя выходцем из народа и всячески привержен к трудящемуся классу. «Деньги-они, бляди, ходить должны взад-впред,-говаривал он этак мило, по-простецки, вот я чего хочу, тогда ведь рабочему люду будет чего поесть». И чтобы довести свою мысль до зачарованных слушателей, он пускался в такое красноречие и в диалектические рассуждения столь высокого пошиба, что даже Жорж Марше, сам в высокой степени владевший речевой акробатикой, не мог уловить всех тонкостей его рассуждении. Одним из талантливых приемов Думенга было умение переманить насмешников на свою сторону. Он разгромил «Лорейн ан куэн» и «Друа де ренонс», где его (довольно мелочно!) попрекали и собственным бассейном, где он плавает, насвистывая «Интернационал», и преступными сделками с трестами. И все понапрасну! На-хальство этого легендарного персонажа заменяло ему харизму. Он посмеялся в ответ на все нападки-и это чуть ли не пошло коммунистам на пользу.
Миллиардеры …красные, как красная икра
Разумеется, миллиардеры, которые, подобно Думенгу, доводят парадоксальность до карикатуры, явление редкое. Не так-то легко быть одновременно и суперкапиталистом и коммунистом, достойным доверия. Для этого нужно оказаться в исключительных обстоятельствах. Если Арманду Хаммеру удалось с такой же легкостью быть вхожим в Кремль, как в какой-нибудь обыкновеннейший отель «Шератон», и ходить в «корешах» у важнейших бонз советской империи- это объяснялось тем, что ему было у кого поучиться, не выходя из дома. Папаша его был таким же «красным», как и он сам, и вдобавок личным другом Ленина. Это обеспечило ему возможность являться в Кремль в любое время. Не всякому так везет. Вот почему миллиардеры новой волны несколько «побледнели» в идеологических вопросах. Левые-то они левые, но цвет-как у красной икры, не ярче. Не так живописно, зато более правдоподобно,-а результат все равно один и тот же.
Высшие авторитеты прогрессивной интеллигенции по нравственным вопросам полагают, что имеют дело с выдающимися гуманистами, насквозь проникнутыми идеологией Прав Человека, и поэтому относятся к ним с исключительной благосклонностью. Ведь они чисты, как новорожденные младенцы,-как могут они ликвидировать свои предприятия и обречь несчастных тружеников на безработицу, да еще так, чтобы их за это не упрекнули? К тому же, их идеи столь благородны и отличаются такой «левизной», что газеты (а чаще эти же самые миллиардеры являются их владельцами или акционерами) не смогут попрекнуть их, если они, с отчаянием в душе и после поистине корнелевских монологов, все же примут такое решение. Таким образом, «розовые» финансовые магнаты могут быть капиталистами на манер Филиппа Эгалитэ, который, будучи аристократом Старого Режима, жил в роскоши, но одновременно подрывал этот самый Старый Режим.
Маленькие чудачества великих людей
Разумеется, есть и другие способы прослыть оригиналом. Читатель, просмотрев все портреты миллиардеров, собранные в этой книге, заметит, что люди эти, в болышей или меньшей степени являются оригиналами. Не быть оригиналом показалось бы им весьма странным. Для этих привилегированных людей, задыхающихся под тяжестью денег, это просто потребность, своего рода противовес. И выражается эта потребность в эксцентричных выходках, в капризах балованных детей, с целью поразить зевак. Калустий Гульбенкян, например, обожал определенный сорт салата, который высаживали только в одной итальянской долине. Он просто представить себе не мог, что с ним будет, если не подадут к завтраку тарелку этого салата. А если такое случалось, его густые брови хмурились, как у людоеда-вегетарианца, и он приходил в страшную ярость, результатом которой было увольнение повара. Нубар, сын Калустия, унаследовал семейную страсть к растительному миру. Он был помешан на орхидеях.
Ни за что в жизни не согласился бы он появиться где бы то ни было без орхидеи в петлице. Это было бы пятном на его чести и, возможно, очень скверно отразилось бы на его делах. «У Нубара уже нет орхидеи»,-в тревоге сообщила бы вся финансовая пресса. Биржевой курс рухнул бы, как в 29-м. Во избежание такого бедствия, имелось особое предприятие, снабжающее Нубара цветами. В какой бы отдаленной точке земного шара он ни находился, это предприятие заботилось о свежей орхидее для его петлицы, прибегая с этой целью к любым ухищрениям, не стесняя себя никакими расходами и нередко используя для этого то караванных верблюдов, то бегунов-марафонцев, а то и сверхзвуковые самолеты.
Пуританская пиявка
Джон Д. Рокфеллер был еще большим оригиналом. Ему составила рекламу скучнейшая добродетель. Его легендарную супружескую верность можно было сравнить разве только с его воздержанностью в еде. Христианскую заботу о ближнем он проявлял с аккуратностью опытного счетовода и бегал по площадке для гольфа с аскетичным упорством монахов-«ходунов», которые, как говорят, ходили весь день, не останавливаясь, с целью умерщвления плоти. Никто и никогда не мог даже надеяться увидеть его участником вакханалий, которым предавались равные ему богачи и которые заканчивались в бассейне, наполненном шампанским, когда уже были съедены все устрицы-жемчужницы, а жемчуг выброшен в урну, предоставленную фирмой пищевой промышленности. Что касается еды, то его устраи-вало только великопостное меню, а единственным развлечением было чтение Библии и пение псалмов самым пуританским голосом. Все это, конечно, не очень-то вязалось с тем, что было известно об этой нефтяной пиявке, об этой финансовой акуле, которая глотала конкурентов с аппетитом, достойным Пантагрюэля. Но именно эта парадоксальная характеристика и вводила в заблуждение критиков, а хулители уж вовсе не знали, с чего начинать нападки не него.
«De profundis…» *
А бывает и так, что набобы, без зазрения совести совершавшие при жизни всяческие бесчестные и нескромные поступки, предавались, уже post morten весьма странным выходкам. Вроде бы в насмешку, будто им хотелось посмертно натянуть нос потомству. Миллиардеры нередко становятся шутниками после смерти. Среди них было немало тех, кто обманул законных наследников и оставил все состояние или любимому пуделю, или ангорскому коту, или скаковой лошади, а то и председателю Народного фронта!
В прошлом столетии графине Демидовой-сами понимаете, русской-пришла в голову еще более оригинальная мысль. Она распорядилась построить для себя на кладбище Пэр-Лашез мавзолей, вполне достойный гигантского состояния, завещанного ей супругом, малоизвестным меценатом. Еще сегодня можно им полюбоваться- мавзолей неподалеку от гробницы Жоффруа Сент-Илера. С шести мраморных колонн, достойных Парфенона, ниспадают мраморные же полотнища, украшая собой гробницу, а из-под них выглядывают, как того требует фольклор, головы сибирских волков.
Подлинный шедевр своего рода, который мог бы остаться незамеченным, если бы не сопровождающее его завещание, о котором сообщила своим читателям газета «Тан». 2 ноября 1896 г. «Знатная русская дама», более всего на свете боявшаяся одиночества, все свое состояние, а именно-два миллиона рублей золотом, завещала тому, кто посочувствует ей и проведет триста шестьдесят пять дней и столько же ночей у нее в склепе на манер «барышни-компаньонки». Вызвавшийся на это дело доброволец сможет там вволю есть и пить, читать и принимать гостей и даже распевать непристойные куплеты, если вздумает, но при одном условии-ни единого разу не выйти из склепа. Говорят, что дирекция кладбища по сей день получает множество писем от желающих пойти на это дело, но-уточним, чтобы вам попусту не стараться,-письма эти остаются без ответа.
Чтобы закончить эту главу на более веселой ноте, да позволит читатель мне рассказать последнюю замогильную повесть о миллиардере из французских краев-повесть о богатейшем жителе Бургундии, который завещал своей жене и детям не свое огромное богатство, а только право прижизненного пользования. После их смерти все «бабки» должны были достаться государству. Итак, бедолаги эти могли сколько угодно наслаждаться благами, оставленными дорогим усопшим, но по закону им было запрещено как-либо ими распоряжаться.
Ну, что касалось обстановки и всяческих украшений- дело было простым. «Использователи» располагали именно тем, что нотариусы того времени называли «изиз»-то есть правом пользования, Но вот что касалось шести тысяч бутылок замечательного бургундского, оставшихся в погребе шутника-покойника и представлявших собой весьма значительную товарную ценность,-тут проблема усложнялась.
Где наступает предел «праву пользования»? Разобраться в этом было поручено самым опытным юристам. Они рвали на себе остатки волос, понимая, что решение этой проблемы явится новым словом в юриспруденции. И наконец решили ее, объявив, что по праву прижизненного пользования можно пить это вино, но не более чем по литру в день на человека; а за этим пределом они впадут в грех злоупотребления-и вынуждены будут сдать пустые бутылки государству.Что они добросовестно выполнили.
