Скачки
Если выбираешь своей профессией бег,лучше быть лошадью, чем человеком, -это общеизвестно. Прежде всего потому, что у лошади четыре ноги. На две больше, чем у человека. В среднем. А это весьма способствует восстановлению сил. Лошадь может спать стоя, и вовсе не требуется, чтобы ей на сон грядущий рассказывали какие-нибудь занимательные истории. Она может сберегать силы, давая поочередно отдыхать одной из ног. Словом, хорошо быть лошадью! Греки при мысли об этом прямо умирали от зависти. Их поэты посвятили этой теме немало прекрасных строк. Кое-кто даже пытался прибегнуть к метаморфозе и стать кентавром. Но успех был неполным. И все-таки главное заключается вовсе не в том, чтобы иметь четыре ноги.
Преимущество скаковой лошади с наибольшей очевидностью проявляется тогда, когда для нее наступает пора отставки. В этом-некоторое ее сходство с чиновниками. Когда конь прощается с активной жизнью после трех-четырех лет, проведенных на ипподроме, он автоматически переходит к другому занятию-улучшению породы. Он попадает на коннозаводские луга, сияющие зеленью, как земной рай, и может там спокойно ждать смерти, занимаясь спариванием.
Такая возможность не предоставляется бегуну-человеку. Или если предоставляется, то очень редко. Как только человек выходит из возраста, когда можно бегать на стадионе, ему приходится менять профессию, а это нелегко, так как он к этому, по роду своей деятельности, совсем не подготовлен. Чаше всего такие бегуны становятся официантами в кафе, На этой работе умение быстро бегать весьма кстати. Если повезет, они могут сами стать хозяевами бистро. Тогда они с гордостью выставляют свои спортивные трофеи на полку по другую сторону стойки среди бутылок «мартини и вербены Велэ», проводят дни, наливая в бокалы красное виио, и понемногу разоряются, заключая пари на скачках.
Вот почему миллиардеры, народ практичный, предпочитают покупать скакунов, а не бегунов. Скакуны имеют тысячи преимуществ: они не играют на бегах, неприхотливы, как верблюды, и их нежные чувства — прямо-таки золотые россыпи для владельцев. Судите сами по нескольким приведенным нами выкладкам. Если вам требуется для случки прославленный рысак (как, к примеру, Идеал-Газо, прозванный «Незабываемым»), вам это обойдется, самое меньшее, в сорок, а то и в шестьдесят тысяч франков. А ведь рысаки- это еще не самые дорогие лошади. Тариф будет куда выше, если речь идет о скакуне. Самым дорогим про-изводителем был Ночной Танцор, чудо века,-любая его пустяковая интрижка обошлась бы вам не дешевле миллиона долларов! Тут есть о чем размечтаться…
Но надо сказать, что игра стоит свеч. «Яблоко от яблони недалеко падает», — гласит народная мудрость, которая никогда не ошибается. На ипподромах лошадиное потомство бежит почти всегда так же быстро, как их производители, и, в результате, приносит астрономические суммы.
Вот они-чудеса генетики, науки, которая доказывает наследственную передачу способностей и их улучшение путем соблюдения расовой чистоты. Разумеется, эта теория диаметрально противостоит элементарным принципам прав человека и попадает сегодня под действие антирасистских законов, но все же на ипподромах это до-пускается, а опыт подтверждает правоту подобных взглядов. Впрочем, они настолько правильны, что кое-кто подумывает о практическом их применении не только в конном спорте, но и в других областях. Какое замечательное потомство можно было бы получить, приди человечеству мысль о коммерческом использовании спермы Блеза Паскаля, Исаака Ньютона, Альберта Эйнштейна! Воспроизводили бы математиков с помощью клонирования, физиков-путем искусственного осеменения, и вообще развелось бы не-мало личностей с превосходными данными. Словом, наука совершила бы гигантский скачок!
Миллиардеры, разбирающиеся в вопросах наследования, поняли это давным-давно. Они охотно воспро¬изводятся в пределах собственной семьи, чтобы передать потомству те положительные свойства, которые принесли их роду богатство и славу. Посмотрите на Ротшильдов и Дю¬пон де Немуров-они могут не за¬видовать таким жеребцам, как Же-линот или Идеал-Газо.
Итак, миллиардеры обожают скачки и коллекционируют чистокровных лошадей. Это, впрочем, является роскошью, которую только миллиардеры и могут себе позволить, по одной причине: если беговые лошади, вышедшие в отставку, приносят немалый доход, то они могут поистине разорить, будучи еще в гоночной форме. Это ведь область, где все сопряжено с огромными расходами. Даже жокеи, которые славятся непритязательностью в еде, требуют непомерной платы и могут пустить по миру своих хозяев.
Да еще добавьте к этому тренеров, которых тоже надо оплачивать, конюхов, которых надо кормить, и еще множество всяческих дополнительных расходов, которые вмиг сведут ваш бюджет к нулю. На небольшую конюшню беговых лошадей уходят ежегодно сотни миллионов, в обмен на весьма сомнительные победы, которые, правда, приносят крупные суммы, но случаются довольно редко. В конце концов, баланс беговой конюшни всегда оказывается убыточным.
Можно задаться вопросом-чем же оправдывается подобная страсть? Разумеется-интересом к игре. Ведь так увлекательно узнать, что эта лошадь бежит быстрее той! Кроме того, имеются и генетические соображения, о которых мы уже говорили. Но суть все же в другом. И это сразу становится ясно. На деле привлекательность скачек состоит для миллиардера лишь в том, что это повод надеть цилиндр!
Самое большое удовольствие покойного Али Хана состояло в том, чтобы показаться в Лоншане или Эпсоме с изумительно красивой женщиной, которую одевает Ив Сен-Лоран, с исключительно породистой лошадью, на которой скачет Ив Сен-Мартен, и с цилиндром на голове! По правде говоря, скачки служат только для того, чтобы можно было, наконец, вытащить цилиндры из шкафов, где они хранятся с XIX в..
Если бы не было скачек, цилиндры эти служили бы только для брачных церемоний и насквозь пропахли бы нафталином. Цилиндр для миллиардера-это то же самое, что люстриновые нарукавники для письмоводителя и кубышка для пенсионера,- предмет в высшей степени символи-ческий. Наглядное тому доказательство — юмористические рисунки в коммунистической прессе. Ни единого эксплуататора без цилиндра! Это непреложное правило. И трибуна ипподрома является единственным местом, где эксплуататор может показаться в цилиндре, не вызывая насмешливых замечаний.
В остальное же время он одевается, как мы с вями:я конторе носит пиджак, в казино-смокинг, на пляже Довилля-цветастую рубашку. Даже на борту собственной яхты он довольствуется скромной адмиральской фуражкой. Это не так бросается в глаза. А вот на газоне ипподрома он может, наконец, стать самим собой и походить на собственную легенду, что было бы решительно запрещено ему на трибунах Ро-лан-Гарро или, тем более, на зимнем велотреке. Скаковая лошадь содействует появлению цилиндра из коробки, где он хранится. Это и есть ее главная заслуга и решительное преимущество перед двуногим бегуном.
